Johnnies no ichiban WILD otoko...
В июне, как мы помним, три семпая Дже поехали в Кумамото готовить бесплатную еду для пострадавших от землетрясения.
И вот как там все было, по мнению двух не очень адекватных авторов
Июнь 2016, Кумамото
1. Кимура.
текст на 3 экрана
В агентстве встречаются оригиналы.
Не вот эти неинтересные одинаковые копии знаковых и успешных айдолов, а действительно уникальные и яркие персонажи. С ними приятно работать, но еще приятнее просто проводить время в их компании. Нагасе из Токио, например, из этой категории.
В первых числах июня мне пришло какое-то странное сообщение – «Кимура-кун, можно, я позвоню?». На самом деле, я было начал перебирать в памяти, кто бы это мог быть, но плюнул к чертям и просто ответил «валяй».
Оказалось, Нагасе.
– Кимура-кун, – очень вежливо начал он. Его голос пробивался сквозь динамики и звуки большого города – шум машин, сигналы, сирены, реклама. Узнаваемый тембр, я тут же сообразил, кто это.
– Как ваши дела?
– Спасибо, я в порядке. А ты?
– И я. – Коротко и ясно.
– Кимура-кун, я 13 июня на пару дней уезжаю в Кумамото на благотворительный ивент Ishihara Pro в помощь пострадавшим от землетрясения. Я подумал, вот было бы здорово, если бы вы нашли время тоже поехать.
То есть, этот замечательный человек только что плюнул на все прописные истины и законы агентства по поводу «прояви инициативу через двадцать тысяч менеджеров», откопал где-то какую-то благотворительность и с какого-то хрена решил, что мне это будет интересно.
ВСЕ КАК Я ЛЮБЛЮ.
– Поехали, – тут же бросил я, открывая электронный календарь. – Я отменю пару событий по такому поводу.
– Кимура-кун, вы наикрутейший человек.
– Пришли, пожалуйста, детали.
И вот мы здесь. В богом забытом Кумамото, где людям до сих пор негде жить. Позор, а не страна. Чувствую себя бесполезным и каким-то неуместным со своим звездным статусом.
Вместе со мной и Нагасе там оказался еще и Окада Джуничи. Про Окаду на первых порах вообще нечего было сказать. Ни то, ни се. А теперь суперзвезда кино и самый популярный участник своей группы. Окада – единственный джоннис, которого не коснулась звездная болезнь. Что-то есть в нем чистое. Говоришь с ним, а он как будто в душу тебе заглядывает. В общем, мы работали два дня подряд. После первого дня, во время которого мы провели на ногах 18 часов без отдыха, я себя почувствовал на удивление благостно. То есть, я устал, как собака. Но тупой физический труд для поддержания совершенно незнакомых мне людей отчего-то произвел неплохой эффект на мое душевное состояние.
Лучше всех держался Томоя. Он весь день шутил тупые шутки, ржал, пожимал руки, фоткался со всеми желающими и напевал ганз-н-роузез. Мы с Окадой, честно говоря, дожили до ночи исключительно с помощью глумления над его выходками. А Нагасе на нас неизменно реагировал одинаково – смеялся вместе с нами.
Откуда-то достал акустическую гитару, мы все про сон забыли. Окада что-то изобразил, я сыграл. Но это все ни в какое сравнение, конечно, не шло с музыкальными навыками нашего веселого друга Томои. Потому что мы с Окадой в первую очередь джоннисы. А Нагасе – все-таки музыкант.
В три часа ночи после полуторачасового концерта бессмертных рок-хитов Томоя удивил нас еще сильнее – он откуда-то достал зефирки. Я не шучу, огромный пакет зефирок, как в американских фильмах. Мы их пожарили на костре и употребили с ромом. Как мы встали в шесть утра на следующий день, я не помню. Учитывая, что спать пришлось на маленьких откидных кроватях в трейлере (господи, я как вернулся лет на 20 назад в прошлое).
Второй день прошел сложнее. Под конец я был выжат. Даже Нагасе вел себя тише, чем обычно, хотя казался все таким же жизнерадостным ублюдком, как и всегда.
– Никаких песен, – ткнул я пальцем в сидевших у костра с пивом Джуничи и Томою, удаляясь в трейлер.
– Я спать.
Сон, как назло, не шел. Я ответил на пару сообщений, просмотрел почту, написал детям, початился с женой – спать так и не захотелось. Через час я плюнул и вышел покурить. Нагасе и Окада уже не сидели – стояли друг напротив друга и, как только я скрипнул дверью, оба замолчали.
– Я, собственно, курить, – нарушая неловкое молчание, проговорил я и ушел за трейлер.
Никогда не лез в чужие отношения – своих проблем хватало – но не заметить каких-то вещей за эти пару дней было невозможно. У меня тоже когда-то было. Не буду называть имен. Я встретил человека и влюбился. Впервые, так глупо и сильно, перед глазами темнело. Может, и я ему когда-то нравился. Но он не любил меня, и я это знал. Тем не менее, я много лет после не мог выносить его присутствия, его речи, его случайных прикосновений – меня передергивало и трясло – но я их искал. А он – он, может быть, тешил свое самолюбие за мой счет. А может быть, и не понимал. А самый хреновый исход, который я не хочу предполагать, – понимал и жалел меня. Я выбросил сигарету и вернулся в трейлер. Нагасе и Окады у недавно залитого костра уже не было.
2. Окада
Кумамото. Когда Нагасе написал мне имейл, я подумал – это же у черта на куличках. С другой стороны, в холле как раз работал телевизор, где показывали новости оттуда. Людей, оставшихся без крова и без урожая… Я посмотрел телек минут пять и написал ему смс: «Ладно, поехали. Но мне надо согласовать с менеджерами. Если не отпустят – не моя вина.» Написал, и подумал – лучше бы не отпустили. И тут же представил, как сообщу о поездке Ю-тян.
Нагасе молчал 17 минут, потом от него пришло сообщение, что приглашают Ishihara Pro, он им уже позвонил, чтобы согласовали этот ивент с нашими менеджерами, так что должны дать добро.
Я сначала подумал – что за бред, почему Ishihara Pro позвали нас двоих? Потом дошло, что они позвали Нагасе, а он меня. Он как-то дружит с народом оттуда, еще со времен «Младшего брата», а Ватари Тецуя вообще видит в нём кого-то вроде сына. Заблудшего в Дже.
Но почему он позвал меня? Ехать с ним к черту на кулички на три дня с ночевками в трейлерах… Кровь прилила к ушам и щекам…
Только я дошёл до этой мысли, как пришло новое сообщение.
«Кимура-кун едет с нами».
Слава богу, кто-то еще. Это была первая мысль. Вторая не успела оформиться, так как девушка-ассистент позвала меня в зал, занять парикмахерское кресло. Отвлекаясь от предстоящей поездки, и кланяясь мастеру, я все же с досадой на себя заметил мелькнувшую тень уязвленности последней новостью.
Перелет прошел нормально, хотя местный аэропорт тоже пострадал и сели мы не сразу, ждали свободную полосу. Как сели, я написал Ю-тян.
Когда прибыли на место, там было все наполовину готово. Осталось расставить жаровни, разложить поварские инструменты и помыть овощи. Сидеть было некогда, сразу стали помогать. Народ из Ishihara Pro уже был на месте. Они очень радушно отреагировали на нас троих, как бы не выделяя Нагасе, это сразу настроило на нужный лад.
Кимура был самым деловым, он успевал все – и готовить, и накладывать порции, и улыбаться зевакам, и давать интервью местным СМИ. Он всегда такой, уж если делает что-то, то отдает себя на 100%, оставаясь собой на все 100%. И сразу всегда создается ощущение, что он тут главный, и это хорошо. С ним надежно.
За первый день, я пожарил около центнера риса с морепродуктами и пожал сотню рук. Поток народа не иссякал, но на душе было как-то радостно. Посетило ощущение, что мы действительно делаем что-то важное и нужное. Наверное, радость шла больше с правой стороны, где стоял за своей жаровней Томоя, а ощущение важного дела – больше с левой стороны, где хозяйничал Такуя. Не смотря на общение с участниками из Ишихары, у нас сложилось такое трио, с инсайдерскими шуточками и реакциями, со своим микроклиматом. И под вечер я уже начал скучать по тому, что происходит. Не знаю, бывает так у других или нет?.. Событие еще не закончилось, ты в самом водовороте, а уже понимаешь, как тебе этого будет не хватать, представляешь, как тоскуешь обо всём. Наверное, я сам себе порчу этим все удовольствие, которое надо ловить здесь и сейчас. Надо брать пример с моих спутников, они явно знают толк в «здесь и сейчас».
Когда в руках Томои появилась гитара, я не поверил. Он летел без багажа! У кого успел стрельнуть? Хотя кто ж ему откажет…
Он сразу протянул её мне.
Меня тут же накрыло дежа-вю. «Мне нравится смотреть на твоё лицо, когда ты играешь», - томное молчание… «Оно такое сосредоточенное, будто это не гитара и музыка, а перфоратор и тебе еще штробить и штробить», и глупый ржач. Блин, мне было 17, я не знал, что такое «перфоратор», и что такое упоротый юморок Нагасе, который был всего на 2 года старше, но как будто прожил на свете на 50 лет больше. Он везде был как рыба в воде, в то время как я краснел в любой неловкой ситуации. Да мне все ситуации казались неловкими. Это была моя первая большая роль, и если бы не Томоя был моим партером, я бы завалил всё к чертям. Но с ним меня как будто отпускало это вечное внутреннее напряжение. Я любил эти моменты. Потом мне стало хотеться, чтобы их было больше. Я нравился себе, когда он был рядом. В кадре, за кадром, в метре от меня, да просто в зоне видимости. Я нравился себе, и мне казалось, в этом момент я нравлюсь всем. Я нравлюсь ему!
Я взял гитару из его рук, тщательно контролируя дыхание. Задумался и начал Eternal Flame. До первого аккорда мне это казалось хорошей идеей, не иначе как из-за начатой бутылки рома и искр от костра, чертовая сентиментальность. Как только зазвучала знакомая мелодия, я понял, как прокололся.
- Руки-то помнят! – усмехнулся Томоя. Я все свое внимание сосредоточил на том, чтобы сидеть с покерфейсом и продолжать играть, раз уж начал. Спину свело от напряжения.
Я запнулся два раза, после третьего с улыбкой помотал головой и передал гитару Кимуре, сидевшему рядом на ящике. Тот минут десять наигрывал свои старые песни, потом крепко приложился к общей бутылке, и сказал, что полностью готов к роли зрителя. Я улыбался и кивал.
Томою не надо просить дважды, если речь идет о музыке. Он быстро раскочегарил нас хитами ганзов и пёплов и мы полтора часа прихлопывали, притопывали и местами подпевали на своем кривом, пьяном английском! Пару раз я заметил перемещающихся в темноте старшеклассниц, с камерами телефонов. Мне было все равно на них, мне было прекрасно.
Потом мы жарили зефирки на костре (откуда он все достает?) и допивали ром. Я дал себе установку просто наслаждаться моментом и не делать резких движений. Иногда я перехватывал взгляд Кимуры, в котором сквозило какое-то молчаливое понимание и… одобрение? Заметив это, я перестал рассудочно распределять свои взгляды поровну и просто смотрел на Томою. Я хотел глазами впитать его побольше, до того как уволоку свои ноги на кровать в трейлере и закрою глаза на три часа сна.
Когда проснулся на утро, заметил, как затекли ноги на этой маленькой откидной кроватке и представил, каково на такой Нагасе. Уверен, он спал на полу.
Голова была весь день как чугун, но я не замечал, как бежало время, потому что прокручивал и пытался разложить по полочкам все, что ощущал вечером и ночью. Почему-то главным чувством был стыд, словно я совершил что-то непристойное. Пытался мысленно доказать себе, что не позволил ничего лишнего и сам себе не верил. То мне казалось, что я был совершенно естественным, и ко мне не подкопаться, то краска приливала к щекам из-за того, что я сыграл ту песню, из-за того, как смотрел, развалившись на своих ящиках, как пил из горлышка, еще теплого от его губ. На этой мысли меня пронзала игла запретного удовольствия и самобичевание начиналось сначала. Хорошо, что от пота и копоти, изменения в цвете моего лица никто не заметил. Да и вообще, кажется, всем было только до себя. Мне к обеду надоело самоедство, и я просто ушел в дело.
Вечером, когда мы уже не держались на ногах, материализовалась еще одна бутылка – джин на этот раз. В воздухе витала усталость и чувство выполненного долга. Мы пустили бутылку по кругу, мыслей не было, до того утомил нас этот день. Кимура глотнул пару раз и, ткнув в нас пальцем, заявил:
– Никаких песен, – и тут же удалился на покой.
Мы молча сидели и медленно отхлебывали по очереди жгучий джин. На несколько секунд он обжигал горло и небо, а потом оставлял во рту вкус умиротворения.
- Как Ю?
Казалось бы, я почти пришел в норму. Я ведь уже заставил себя ни о чем не думать. Зачем он задал этот вопрос?
Флешбэк накрыл как цунами…
- Как Ю?
- Нормально. А как Аюми?
Мы не общались нормально почти пять месяцев, сразу после фееричных съемок в «Тигре» начался период какой-то муторной занятности… Наверное, из-за этого продолжительного голода сразу после пира, я утратил самоконтроль.
В маленьком баре где-то в подвале между Шин-Окубо и Хигаши-Накано было не продохнуть от дыма, хотя кроме нас в зале сидели только два каких-то старичка. Играл последний на тот момент альбом группы The Rolling Stones – они пару месяцев назад выпустили A Bigger Bang, и с началом каждой новой песни Томоя непременно прерывался и начинал подпевать. Это немного раздражало. Как будто все, что я говорил, не казалось ему важным.
- Аюми где-то… - Нагасе взглянул на дисплей своего телефона, - даже не перезвонила вот, например. Я ей набирал раза три за сегодняшний день.
- Занята, - я постарался, чтобы это слово прозвучало как можно более нейтрально.
- С каким-нибудь очередным парнем из своей подтанцовки. – Томоя сказал это с улыбкой, никак не вяжущейся с горечью напополам с отчаяньем в его глазах. О, я знал этот взгляд. Я его каждый день в зеркале видел.
- У тебя нет вообще никаких доказательств. Не накручивай.
У него были доказательства. Йошио Номура играл в ее группе. И на одной из вечеринок наш семпай сказал Томое: «Жаль, что вы расстались». Господи, что не так с этой женщиной.
- Извини, - видимо, Нагасе осознал, как далеко зашел. – Не хотел тебя загружать. Проехали.
- Это ничего. Знаешь, я не думаю, что она с кем-то. Как вообще можно на кого-то смотреть, когда рядом ты… - А тут осекся уже я. Что я несу.
Между нами повисла тяжелая пауза. Я только что нарушил социальный договор.
Никогда не поздно сделать вид, что ничего не говорил, но как себя заставить потом не клясть эти чертовы вырвавшиеся слова? Я врать себе перестал уже вот лет семь как, но ему я намерен был врать до конца, сколько потребуется. Поэтому мне нельзя пить в его компании. И Ю-тян, эта прекрасная, удивительная девушка, заслуживает большего. Как я жалок.
- Прости, - я встал. Прокуренный зал пошатнулся. – Сейчас вернусь.
Мне тогда нужно было немного свежего воздуха и тишины. В злачных переулках, так любимых Нагасе, в которых ютились эти секретные бары, никогда никого не было.
Как только я оказался на улице, в голове просветлело. Я, черт возьми, хорошо понимал, что я иссяк. Я устал. Мне было невыносимо вкладывать весь свой несостоятельный актерский талант в каждый наш диалог. Но, как бы это ни было нелогично, я не мог хоть на секунду допустить мысли, что проще будет БЕЗ НЕГО. Я был не в состоянии отказаться от его общества. И самым большим идиотизмом было бы с моей стороны считать, что Томоя ни о чем не догадывается.
Нагасе вышел следом. Я до сих пор помню выражение его лица в тусклом свете фонарей.
И я помню, как я тогда себя почувствовал.
Затравленным. Беспомощным. Раздавленным.
И счастливым – впервые таким счастливым.
Когда он прижал меня к бетонной стене и поцеловал. Кажется, если бы я не держался за его плечи, я бы точно упал – я расплавился в один миг, я потерял волю, разум, идентичность… Всего себя.
Конечно, он не был трезв. Конечно, для него это ничего не значило – эмоционально уязвимый, - ОНА НЕ ЛЮБИТ МЕНЯ – он просто воспользовался моим обожанием, чтобы… Да просто чтобы напомнить себе о том, что кто-то способен его обожать, просто так, без подтекста и требований, без унизительных интрижек на глазах у всех, и уж конечно он никогда об этом со мной не заговаривал.
В том переулке была пара лав отелей, он надвинул кепку поглубже, накинул капюшон от толстовки мне на голову, и придерживая меня за спину, словно я куда-то денусь, уверенно и быстро направился к ближайшей двери.
Вряд ли сейчас он вспомнит, как ему приходилось закрывать мой рот своей ладонью, потому что я кричал, не сдерживаясь. Не вспомнит, сколько раз я кончил за эти несчастные пятнадцать минут. Я так этого ждал, так часто представлял себе, но я никогда не думал, что в реальности это будет еще лучше, чем в самых смелых моих мечтах.
И он снова задал мне этот вопрос. Задал мне этот чертов вопрос.
- Нормально, - выдавил я через пару секунд.
- Когда свадьба?
Я вскочил, не дослушав до конца.
- Тебе кажется, это смешно? – Получилось тихо, но почти угрожающе.
С лица Томои мигом стерлась улыбка. Он медленно поднялся с ящика, на котором сидел.
- Джуничи, я ничего такого…
- Скажи честно, ты специально? Позвал меня? Сукин ты сын, у тебя мало других знакомых…
Дверь позади скрипнула.
Мы с Томоей синхронно обернулись к трейлеру. Из двери выбирался Кимура, который, увидев нас, на секунду застыл.
– Я, собственно, курить, – осторожно объявил он и поспешно скрылся за трейлером.
- Ты несешь хуйню.
Мы затушили костер и отошли от трейлеров к месту выгрузки ящиков с едой. Там сейчас пустынно стояли два железных контейнера и три деревянных ящика.
Я промолчал.
- Ты же и сам это понимаешь. Так ведь?.. Ну же, Джуничи, скажи что-нибудь. Прости меня, я не хотел тебя обижать.
- Правда? Слушай, ну ты меня успокоил. А то я на секунду подумал, что тебя опять кто-нибудь бросил и тебе срочно требуется универсальный способ восстановления душевного равновесия.
Я договорил до конца и с ужасом понял, что только что произнес это вслух.
- Жестоко, - с каменным лицом нарушил тишину Томоя спустя секунд тридцать. У меня сердце сжалось от сожаления и чувства вины. – Но, я так думаю, я заслужил, да?
Он как-то неуверенно отвернулся.
И мне вдруг стало очень страшно. Страшно за то, что он готовился сейчас сказать.
Я готов был отдать руку, ногу, полжизни, чтобы не произносить тех слов. И как мой лепет мог хотя бы что-то исправить…
- Все, давай не будем больше. Я понимаю. Я искренне понимаю. Забудь, я просто устал, я…
- Окада, я так плохо себе представляю свою жизнь без твоего присутствия. – Твердо прервал меня Нагасе. – Но если это в тягость тебе – скажи, я перестану тебя беспокоить.
Настоящее озарение – это когда все простые истины обрушиваются на тебя одновременно. Так вот каким было назначение того и-мейла.
Пронзившая меня мысль была такой болезненной и острой, что я с ней не справился – на глазах выступили предательские слезы.
А дальше – Нагасе стремительно преодолевает расстояние между нами и пытается меня поддержать, обнять, и эта его доброта, она так оскорбительна – я собираюсь с силами и отталкиваю его. Нагасе летит на те самые железные контейнеры, которые оставили здесь грузчики.
Как во всех тех боевиках, в которых я порой снимаюсь.
Следующий момент, который я запомнил – это как я срываюсь с места и бегу к Томое, лежащему на земле. Я говорил какие-то несвязные слова, Нагасе отвечал мне что-то типа «ничего страшного, все нормально, я в порядке», а я ему на это «ну как в порядке, давай доктора найдем, у тебя кровь!» и снова извинялся, бесконечно извинялся, пока в конце концов Нагасе не воскликнул громко:
- Да ради бога, заткнись, Окада!
Я замолчал. Нагасе облокотился о контейнер, на который только что упал, правой рукой, той самой, где у него и так гигантский шрам. А левой спустя несколько мгновений притянул меня к себе и поцеловал в лоб. А я почти неосознанно уткнулся в его плечо.
Визуал: vk.com/doc1444880_441303299
И вот как там все было, по мнению двух не очень адекватных авторов
Июнь 2016, Кумамото
1. Кимура.
текст на 3 экрана
В агентстве встречаются оригиналы.
Не вот эти неинтересные одинаковые копии знаковых и успешных айдолов, а действительно уникальные и яркие персонажи. С ними приятно работать, но еще приятнее просто проводить время в их компании. Нагасе из Токио, например, из этой категории.
В первых числах июня мне пришло какое-то странное сообщение – «Кимура-кун, можно, я позвоню?». На самом деле, я было начал перебирать в памяти, кто бы это мог быть, но плюнул к чертям и просто ответил «валяй».
Оказалось, Нагасе.
– Кимура-кун, – очень вежливо начал он. Его голос пробивался сквозь динамики и звуки большого города – шум машин, сигналы, сирены, реклама. Узнаваемый тембр, я тут же сообразил, кто это.
– Как ваши дела?
– Спасибо, я в порядке. А ты?
– И я. – Коротко и ясно.
– Кимура-кун, я 13 июня на пару дней уезжаю в Кумамото на благотворительный ивент Ishihara Pro в помощь пострадавшим от землетрясения. Я подумал, вот было бы здорово, если бы вы нашли время тоже поехать.
То есть, этот замечательный человек только что плюнул на все прописные истины и законы агентства по поводу «прояви инициативу через двадцать тысяч менеджеров», откопал где-то какую-то благотворительность и с какого-то хрена решил, что мне это будет интересно.
ВСЕ КАК Я ЛЮБЛЮ.
– Поехали, – тут же бросил я, открывая электронный календарь. – Я отменю пару событий по такому поводу.
– Кимура-кун, вы наикрутейший человек.
– Пришли, пожалуйста, детали.
И вот мы здесь. В богом забытом Кумамото, где людям до сих пор негде жить. Позор, а не страна. Чувствую себя бесполезным и каким-то неуместным со своим звездным статусом.
Вместе со мной и Нагасе там оказался еще и Окада Джуничи. Про Окаду на первых порах вообще нечего было сказать. Ни то, ни се. А теперь суперзвезда кино и самый популярный участник своей группы. Окада – единственный джоннис, которого не коснулась звездная болезнь. Что-то есть в нем чистое. Говоришь с ним, а он как будто в душу тебе заглядывает. В общем, мы работали два дня подряд. После первого дня, во время которого мы провели на ногах 18 часов без отдыха, я себя почувствовал на удивление благостно. То есть, я устал, как собака. Но тупой физический труд для поддержания совершенно незнакомых мне людей отчего-то произвел неплохой эффект на мое душевное состояние.
Лучше всех держался Томоя. Он весь день шутил тупые шутки, ржал, пожимал руки, фоткался со всеми желающими и напевал ганз-н-роузез. Мы с Окадой, честно говоря, дожили до ночи исключительно с помощью глумления над его выходками. А Нагасе на нас неизменно реагировал одинаково – смеялся вместе с нами.
Откуда-то достал акустическую гитару, мы все про сон забыли. Окада что-то изобразил, я сыграл. Но это все ни в какое сравнение, конечно, не шло с музыкальными навыками нашего веселого друга Томои. Потому что мы с Окадой в первую очередь джоннисы. А Нагасе – все-таки музыкант.
В три часа ночи после полуторачасового концерта бессмертных рок-хитов Томоя удивил нас еще сильнее – он откуда-то достал зефирки. Я не шучу, огромный пакет зефирок, как в американских фильмах. Мы их пожарили на костре и употребили с ромом. Как мы встали в шесть утра на следующий день, я не помню. Учитывая, что спать пришлось на маленьких откидных кроватях в трейлере (господи, я как вернулся лет на 20 назад в прошлое).
Второй день прошел сложнее. Под конец я был выжат. Даже Нагасе вел себя тише, чем обычно, хотя казался все таким же жизнерадостным ублюдком, как и всегда.
– Никаких песен, – ткнул я пальцем в сидевших у костра с пивом Джуничи и Томою, удаляясь в трейлер.
– Я спать.
Сон, как назло, не шел. Я ответил на пару сообщений, просмотрел почту, написал детям, початился с женой – спать так и не захотелось. Через час я плюнул и вышел покурить. Нагасе и Окада уже не сидели – стояли друг напротив друга и, как только я скрипнул дверью, оба замолчали.
– Я, собственно, курить, – нарушая неловкое молчание, проговорил я и ушел за трейлер.
Никогда не лез в чужие отношения – своих проблем хватало – но не заметить каких-то вещей за эти пару дней было невозможно. У меня тоже когда-то было. Не буду называть имен. Я встретил человека и влюбился. Впервые, так глупо и сильно, перед глазами темнело. Может, и я ему когда-то нравился. Но он не любил меня, и я это знал. Тем не менее, я много лет после не мог выносить его присутствия, его речи, его случайных прикосновений – меня передергивало и трясло – но я их искал. А он – он, может быть, тешил свое самолюбие за мой счет. А может быть, и не понимал. А самый хреновый исход, который я не хочу предполагать, – понимал и жалел меня. Я выбросил сигарету и вернулся в трейлер. Нагасе и Окады у недавно залитого костра уже не было.
2. Окада
Кумамото. Когда Нагасе написал мне имейл, я подумал – это же у черта на куличках. С другой стороны, в холле как раз работал телевизор, где показывали новости оттуда. Людей, оставшихся без крова и без урожая… Я посмотрел телек минут пять и написал ему смс: «Ладно, поехали. Но мне надо согласовать с менеджерами. Если не отпустят – не моя вина.» Написал, и подумал – лучше бы не отпустили. И тут же представил, как сообщу о поездке Ю-тян.
Нагасе молчал 17 минут, потом от него пришло сообщение, что приглашают Ishihara Pro, он им уже позвонил, чтобы согласовали этот ивент с нашими менеджерами, так что должны дать добро.
Я сначала подумал – что за бред, почему Ishihara Pro позвали нас двоих? Потом дошло, что они позвали Нагасе, а он меня. Он как-то дружит с народом оттуда, еще со времен «Младшего брата», а Ватари Тецуя вообще видит в нём кого-то вроде сына. Заблудшего в Дже.
Но почему он позвал меня? Ехать с ним к черту на кулички на три дня с ночевками в трейлерах… Кровь прилила к ушам и щекам…
Только я дошёл до этой мысли, как пришло новое сообщение.
«Кимура-кун едет с нами».
Слава богу, кто-то еще. Это была первая мысль. Вторая не успела оформиться, так как девушка-ассистент позвала меня в зал, занять парикмахерское кресло. Отвлекаясь от предстоящей поездки, и кланяясь мастеру, я все же с досадой на себя заметил мелькнувшую тень уязвленности последней новостью.
Перелет прошел нормально, хотя местный аэропорт тоже пострадал и сели мы не сразу, ждали свободную полосу. Как сели, я написал Ю-тян.
Когда прибыли на место, там было все наполовину готово. Осталось расставить жаровни, разложить поварские инструменты и помыть овощи. Сидеть было некогда, сразу стали помогать. Народ из Ishihara Pro уже был на месте. Они очень радушно отреагировали на нас троих, как бы не выделяя Нагасе, это сразу настроило на нужный лад.
Кимура был самым деловым, он успевал все – и готовить, и накладывать порции, и улыбаться зевакам, и давать интервью местным СМИ. Он всегда такой, уж если делает что-то, то отдает себя на 100%, оставаясь собой на все 100%. И сразу всегда создается ощущение, что он тут главный, и это хорошо. С ним надежно.
За первый день, я пожарил около центнера риса с морепродуктами и пожал сотню рук. Поток народа не иссякал, но на душе было как-то радостно. Посетило ощущение, что мы действительно делаем что-то важное и нужное. Наверное, радость шла больше с правой стороны, где стоял за своей жаровней Томоя, а ощущение важного дела – больше с левой стороны, где хозяйничал Такуя. Не смотря на общение с участниками из Ишихары, у нас сложилось такое трио, с инсайдерскими шуточками и реакциями, со своим микроклиматом. И под вечер я уже начал скучать по тому, что происходит. Не знаю, бывает так у других или нет?.. Событие еще не закончилось, ты в самом водовороте, а уже понимаешь, как тебе этого будет не хватать, представляешь, как тоскуешь обо всём. Наверное, я сам себе порчу этим все удовольствие, которое надо ловить здесь и сейчас. Надо брать пример с моих спутников, они явно знают толк в «здесь и сейчас».
Когда в руках Томои появилась гитара, я не поверил. Он летел без багажа! У кого успел стрельнуть? Хотя кто ж ему откажет…
Он сразу протянул её мне.
Меня тут же накрыло дежа-вю. «Мне нравится смотреть на твоё лицо, когда ты играешь», - томное молчание… «Оно такое сосредоточенное, будто это не гитара и музыка, а перфоратор и тебе еще штробить и штробить», и глупый ржач. Блин, мне было 17, я не знал, что такое «перфоратор», и что такое упоротый юморок Нагасе, который был всего на 2 года старше, но как будто прожил на свете на 50 лет больше. Он везде был как рыба в воде, в то время как я краснел в любой неловкой ситуации. Да мне все ситуации казались неловкими. Это была моя первая большая роль, и если бы не Томоя был моим партером, я бы завалил всё к чертям. Но с ним меня как будто отпускало это вечное внутреннее напряжение. Я любил эти моменты. Потом мне стало хотеться, чтобы их было больше. Я нравился себе, когда он был рядом. В кадре, за кадром, в метре от меня, да просто в зоне видимости. Я нравился себе, и мне казалось, в этом момент я нравлюсь всем. Я нравлюсь ему!
Я взял гитару из его рук, тщательно контролируя дыхание. Задумался и начал Eternal Flame. До первого аккорда мне это казалось хорошей идеей, не иначе как из-за начатой бутылки рома и искр от костра, чертовая сентиментальность. Как только зазвучала знакомая мелодия, я понял, как прокололся.
- Руки-то помнят! – усмехнулся Томоя. Я все свое внимание сосредоточил на том, чтобы сидеть с покерфейсом и продолжать играть, раз уж начал. Спину свело от напряжения.
Я запнулся два раза, после третьего с улыбкой помотал головой и передал гитару Кимуре, сидевшему рядом на ящике. Тот минут десять наигрывал свои старые песни, потом крепко приложился к общей бутылке, и сказал, что полностью готов к роли зрителя. Я улыбался и кивал.
Томою не надо просить дважды, если речь идет о музыке. Он быстро раскочегарил нас хитами ганзов и пёплов и мы полтора часа прихлопывали, притопывали и местами подпевали на своем кривом, пьяном английском! Пару раз я заметил перемещающихся в темноте старшеклассниц, с камерами телефонов. Мне было все равно на них, мне было прекрасно.
Потом мы жарили зефирки на костре (откуда он все достает?) и допивали ром. Я дал себе установку просто наслаждаться моментом и не делать резких движений. Иногда я перехватывал взгляд Кимуры, в котором сквозило какое-то молчаливое понимание и… одобрение? Заметив это, я перестал рассудочно распределять свои взгляды поровну и просто смотрел на Томою. Я хотел глазами впитать его побольше, до того как уволоку свои ноги на кровать в трейлере и закрою глаза на три часа сна.
Когда проснулся на утро, заметил, как затекли ноги на этой маленькой откидной кроватке и представил, каково на такой Нагасе. Уверен, он спал на полу.
Голова была весь день как чугун, но я не замечал, как бежало время, потому что прокручивал и пытался разложить по полочкам все, что ощущал вечером и ночью. Почему-то главным чувством был стыд, словно я совершил что-то непристойное. Пытался мысленно доказать себе, что не позволил ничего лишнего и сам себе не верил. То мне казалось, что я был совершенно естественным, и ко мне не подкопаться, то краска приливала к щекам из-за того, что я сыграл ту песню, из-за того, как смотрел, развалившись на своих ящиках, как пил из горлышка, еще теплого от его губ. На этой мысли меня пронзала игла запретного удовольствия и самобичевание начиналось сначала. Хорошо, что от пота и копоти, изменения в цвете моего лица никто не заметил. Да и вообще, кажется, всем было только до себя. Мне к обеду надоело самоедство, и я просто ушел в дело.
Вечером, когда мы уже не держались на ногах, материализовалась еще одна бутылка – джин на этот раз. В воздухе витала усталость и чувство выполненного долга. Мы пустили бутылку по кругу, мыслей не было, до того утомил нас этот день. Кимура глотнул пару раз и, ткнув в нас пальцем, заявил:
– Никаких песен, – и тут же удалился на покой.
Мы молча сидели и медленно отхлебывали по очереди жгучий джин. На несколько секунд он обжигал горло и небо, а потом оставлял во рту вкус умиротворения.
- Как Ю?
Казалось бы, я почти пришел в норму. Я ведь уже заставил себя ни о чем не думать. Зачем он задал этот вопрос?
Флешбэк накрыл как цунами…
- Как Ю?
- Нормально. А как Аюми?
Мы не общались нормально почти пять месяцев, сразу после фееричных съемок в «Тигре» начался период какой-то муторной занятности… Наверное, из-за этого продолжительного голода сразу после пира, я утратил самоконтроль.
В маленьком баре где-то в подвале между Шин-Окубо и Хигаши-Накано было не продохнуть от дыма, хотя кроме нас в зале сидели только два каких-то старичка. Играл последний на тот момент альбом группы The Rolling Stones – они пару месяцев назад выпустили A Bigger Bang, и с началом каждой новой песни Томоя непременно прерывался и начинал подпевать. Это немного раздражало. Как будто все, что я говорил, не казалось ему важным.
- Аюми где-то… - Нагасе взглянул на дисплей своего телефона, - даже не перезвонила вот, например. Я ей набирал раза три за сегодняшний день.
- Занята, - я постарался, чтобы это слово прозвучало как можно более нейтрально.
- С каким-нибудь очередным парнем из своей подтанцовки. – Томоя сказал это с улыбкой, никак не вяжущейся с горечью напополам с отчаяньем в его глазах. О, я знал этот взгляд. Я его каждый день в зеркале видел.
- У тебя нет вообще никаких доказательств. Не накручивай.
У него были доказательства. Йошио Номура играл в ее группе. И на одной из вечеринок наш семпай сказал Томое: «Жаль, что вы расстались». Господи, что не так с этой женщиной.
- Извини, - видимо, Нагасе осознал, как далеко зашел. – Не хотел тебя загружать. Проехали.
- Это ничего. Знаешь, я не думаю, что она с кем-то. Как вообще можно на кого-то смотреть, когда рядом ты… - А тут осекся уже я. Что я несу.
Между нами повисла тяжелая пауза. Я только что нарушил социальный договор.
Никогда не поздно сделать вид, что ничего не говорил, но как себя заставить потом не клясть эти чертовы вырвавшиеся слова? Я врать себе перестал уже вот лет семь как, но ему я намерен был врать до конца, сколько потребуется. Поэтому мне нельзя пить в его компании. И Ю-тян, эта прекрасная, удивительная девушка, заслуживает большего. Как я жалок.
- Прости, - я встал. Прокуренный зал пошатнулся. – Сейчас вернусь.
Мне тогда нужно было немного свежего воздуха и тишины. В злачных переулках, так любимых Нагасе, в которых ютились эти секретные бары, никогда никого не было.
Как только я оказался на улице, в голове просветлело. Я, черт возьми, хорошо понимал, что я иссяк. Я устал. Мне было невыносимо вкладывать весь свой несостоятельный актерский талант в каждый наш диалог. Но, как бы это ни было нелогично, я не мог хоть на секунду допустить мысли, что проще будет БЕЗ НЕГО. Я был не в состоянии отказаться от его общества. И самым большим идиотизмом было бы с моей стороны считать, что Томоя ни о чем не догадывается.
Нагасе вышел следом. Я до сих пор помню выражение его лица в тусклом свете фонарей.
И я помню, как я тогда себя почувствовал.
Затравленным. Беспомощным. Раздавленным.
И счастливым – впервые таким счастливым.
Когда он прижал меня к бетонной стене и поцеловал. Кажется, если бы я не держался за его плечи, я бы точно упал – я расплавился в один миг, я потерял волю, разум, идентичность… Всего себя.
Конечно, он не был трезв. Конечно, для него это ничего не значило – эмоционально уязвимый, - ОНА НЕ ЛЮБИТ МЕНЯ – он просто воспользовался моим обожанием, чтобы… Да просто чтобы напомнить себе о том, что кто-то способен его обожать, просто так, без подтекста и требований, без унизительных интрижек на глазах у всех, и уж конечно он никогда об этом со мной не заговаривал.
В том переулке была пара лав отелей, он надвинул кепку поглубже, накинул капюшон от толстовки мне на голову, и придерживая меня за спину, словно я куда-то денусь, уверенно и быстро направился к ближайшей двери.
Вряд ли сейчас он вспомнит, как ему приходилось закрывать мой рот своей ладонью, потому что я кричал, не сдерживаясь. Не вспомнит, сколько раз я кончил за эти несчастные пятнадцать минут. Я так этого ждал, так часто представлял себе, но я никогда не думал, что в реальности это будет еще лучше, чем в самых смелых моих мечтах.
И он снова задал мне этот вопрос. Задал мне этот чертов вопрос.
- Нормально, - выдавил я через пару секунд.
- Когда свадьба?
Я вскочил, не дослушав до конца.
- Тебе кажется, это смешно? – Получилось тихо, но почти угрожающе.
С лица Томои мигом стерлась улыбка. Он медленно поднялся с ящика, на котором сидел.
- Джуничи, я ничего такого…
- Скажи честно, ты специально? Позвал меня? Сукин ты сын, у тебя мало других знакомых…
Дверь позади скрипнула.
Мы с Томоей синхронно обернулись к трейлеру. Из двери выбирался Кимура, который, увидев нас, на секунду застыл.
– Я, собственно, курить, – осторожно объявил он и поспешно скрылся за трейлером.
- Ты несешь хуйню.
Мы затушили костер и отошли от трейлеров к месту выгрузки ящиков с едой. Там сейчас пустынно стояли два железных контейнера и три деревянных ящика.
Я промолчал.
- Ты же и сам это понимаешь. Так ведь?.. Ну же, Джуничи, скажи что-нибудь. Прости меня, я не хотел тебя обижать.
- Правда? Слушай, ну ты меня успокоил. А то я на секунду подумал, что тебя опять кто-нибудь бросил и тебе срочно требуется универсальный способ восстановления душевного равновесия.
Я договорил до конца и с ужасом понял, что только что произнес это вслух.
- Жестоко, - с каменным лицом нарушил тишину Томоя спустя секунд тридцать. У меня сердце сжалось от сожаления и чувства вины. – Но, я так думаю, я заслужил, да?
Он как-то неуверенно отвернулся.
И мне вдруг стало очень страшно. Страшно за то, что он готовился сейчас сказать.
Я готов был отдать руку, ногу, полжизни, чтобы не произносить тех слов. И как мой лепет мог хотя бы что-то исправить…
- Все, давай не будем больше. Я понимаю. Я искренне понимаю. Забудь, я просто устал, я…
- Окада, я так плохо себе представляю свою жизнь без твоего присутствия. – Твердо прервал меня Нагасе. – Но если это в тягость тебе – скажи, я перестану тебя беспокоить.
Настоящее озарение – это когда все простые истины обрушиваются на тебя одновременно. Так вот каким было назначение того и-мейла.
Пронзившая меня мысль была такой болезненной и острой, что я с ней не справился – на глазах выступили предательские слезы.
А дальше – Нагасе стремительно преодолевает расстояние между нами и пытается меня поддержать, обнять, и эта его доброта, она так оскорбительна – я собираюсь с силами и отталкиваю его. Нагасе летит на те самые железные контейнеры, которые оставили здесь грузчики.
Как во всех тех боевиках, в которых я порой снимаюсь.
Следующий момент, который я запомнил – это как я срываюсь с места и бегу к Томое, лежащему на земле. Я говорил какие-то несвязные слова, Нагасе отвечал мне что-то типа «ничего страшного, все нормально, я в порядке», а я ему на это «ну как в порядке, давай доктора найдем, у тебя кровь!» и снова извинялся, бесконечно извинялся, пока в конце концов Нагасе не воскликнул громко:
- Да ради бога, заткнись, Окада!
Я замолчал. Нагасе облокотился о контейнер, на который только что упал, правой рукой, той самой, где у него и так гигантский шрам. А левой спустя несколько мгновений притянул меня к себе и поцеловал в лоб. А я почти неосознанно уткнулся в его плечо.
Визуал: vk.com/doc1444880_441303299
@темы: Okada Junichi, Nagase Tomoya, фанфик, Kimura Takuya, джоннисы